Я провел 11 с половиной месяцев в тюрьме особого режима, в меня стреляли 5 раз и я был осужден за преступление, которого не совершал.
У меня большой рот, ничего не могу с этим поделать, я следую зову сердца, я реален — понимаешь, о чем я?
Моя противоречивость создает проблемы, но это не моя вина, я лишь пытаюсь найти себя в этом мире, я пытаюсь стать кем-то, а не просто срубать со всех бабло. Ты понимаешь, о чем я? Я выбираю дороги, по которым прежде никто не ходил, и обычно я лажаю. Но я учусь, ты понимаешь, о чем я? Я становлюсь сильнее, и я знаю, о чем я говорю.
Некоторые простые, но важные вещи нельзя забывать: не врать себе, не прекращать учиться, быть честным. Вот 50 вещей, о которых иногда просто необходимо вспоминать, чтобы не сбиться с пути.
Жизнь сложна, многогранна и непостижима. Сколько бы опыта ни накопил человек, для него всегда найдётся что-то новое, ещё не познанное. В то же время каждый человек может дать совет, основываясь на том, что пережил и прочувствовал сам. Некоторые советы будут новыми, некоторые просто вечные — годы идут, люди и привычки меняются, а они остаются неизменными. Вот 50 коротких жизненных уроков, которые могут помочь вам узнать что-то новое.
Все вы не раз встречали статьи или даже целые книжки с правилами жизни: как добиться успеха, как получить уважение окружающих, как стать счастливым и т.п. Однако такие правила есть не только у людей, но и у котов. Да-да, а вы что думали? Как, по-вашему, эти существа завоевали весь мир и подчинили себе людей? Перед вами список правил от настоящего кота.
1. Не обращай внимания на всякие досадные мелочи: всегда можно поймать другую мышь.
— Каждый встречающийся на пути человек — ангел. Он тебе помощник и встретился недаром. Он тебя или испытывает, или любит. Другого не дано. У меня был случай в молодости. Выпивали мы с приятелем, расстались поздно. Утром звоню узнать, как добрался, а мне говорят: он под электричку упал, обе ноги отрезало. Беда невыносимая, правда? Я к нему в больницу пришел, он говорит: «Тебе хорошо, а я вот…» — и одеяло открыл, а там… ужас! Был он человеком гордым. А стал скромнейшим, веселым.
Поставил протезы, жена, четверо детей, детский писатель, счастьем залит по уши. Вот как Господь исцеляет души болезнями физическими! Возможно, не случись с человеком горя, гордился бы дальше — и засох, как корка черствая. Таков трудно переносимый, но самый близкий путь к очищению духовному. Нужно каждую минуту учиться, каждую минуту думать, что сказать. И созидать, созидать, созидать.
Философия великого китайского мыслителя была сфокусирована на вопросах морали, как с личной, так и с общественной точки зрения. Конфуций учил о правильности общественных отношений, справедливости и равенстве. Мы приводим 10 ярких жизненных уроков, базирующихся на философии Конфуция и в дополнении мудрости еще от двух известных людей...
Ниже 10 уроков жизни от Конфуция, 7 от Уилл Смита и 10 золотых уроков Эйнштейна
Астрид Линдгрен придумала историю о Малыше и Карлсоне, живущем на крыше, почти шестьдесят лет назад, и, наверное, среди нас нет ни одного человека, кто бы не читал эту сказку или хотя бы не смотрел мультфильм. «Лучший в мире» друг, строитель, поедатель тортов, плюшек и тефтелек, рисовальщик петухов и, конечно, самое очаровательное привидение с моторчиком для многих из нас останется одним из ярких впечатлений детства.
На самом деле, Карлсон — жуткий самовлюбленный эгоист (достаточно вспомнить, сколько раз он оставлял Малыша без конфет, игрушек и прочих радостей), но это, наверное, самый жизнелюбивый и обаятельный эгоист на свете. Астрид Линдгрен на вопрос, почему она сделала Карлсона таким, отвечала: «Я не делала, он сам таким стал».
В общем, у Карлсона вполне можно можно поучиться жить в свое удовольствие и оставаться собой в любой ситуации. Ниже собраны правила жизни этого чудесного героя.
1. Спокойствие, только спокойствие!
2. Если бы люди знали, как приятно ходить по крышам, они бы давно перестали ходить по улицам.
3. — Поверь, Карлсон… Не в варенье счастье…
— Да ты что, с ума сошёл?! А в чем же ещё?
Я крестьянин натуральный. Галстука сроду не носил.
Не люблю городские яйца. В них желток такой же белый, как москвички, которые едут в поезде на юг.
Что за привычка — мыться каждый день? У нас на это просто времени не было. В детстве все ходили с сыпками на ногах. Бегали босиком по грязи, ноги не мыли. Кожа трескалась, зудела, смазывали солидолом и бежали дальше.
В семь лет я уже стрелял из ружья. Пришла как-то соседка, попросила решето. Табак тогда сеяли, а решето было одно на все село. Пожалел я ей это решето и решил попугать. Попросил подождать на веранде, а сам за ружьем пошел. Достал, по науке зарядил. Вышел на веранду и выстрелил. В соседку не попал, и слава богу, но скамейку разорвало, и дым пошел по хате. Дед мой, как это увидел, нашел отца и побил его своим костылем.
Раньше в наш сельский клуб возили артистов и один раз даже еврея-гипнотизера. Сейчас нет этого.
Я закончил МГУ, факультет сельхозтехника. Расшифровывается — Миролюбовское государственное училище механизации сельского хозяйства. Двухгодичное. Вот МГУ мое все.
Ум приходит только в 30 лет, не раньше. Но если к 30 не пришел, то уже и не жди его.
То, что поднимет вам настроение и сделает вас немножко счастливее. Сейчас и всегда.
Туве Янссон вообще-то была художницей. И еще она писала взрослые серьезные книги. Но до этого мало кому есть дело, разве что серьезным исследователям. Потому что для всего мира Туве Янссон — та, кто придумала муми-троллей. Любимых героев нашего детства, живших в идиллической долине, любивших свою семью и приключения.
Удивительно, но истории про очаровательных муми-троллей как будто растут вместе с нами. Мы готовы спорить, что если вы сегодня перечитаете, допустим, «Шляпу волшебника», она не покажется вам глупой, наивной и детской. Вы найдете в ней то, что нужно именно сейчас и именно вам — спокойную добрую мудрость, ощущение любви и защищенности. Ощущение дома, в котором всегда горит свет, тебя ждут близкие, готова вкусная еда и тёплая постель.
В этом материале собрано 50 цитат из книг о муми-троллях, которые можно смело брать на вооружение. Это добрые советы, которые сделают вашу жизнь лучше и счастливее.
Я люблю всех, чьи мысли идут дальше ведерка с попкорном.
Раз в месяц небо падает мне на голову. В эту минуту я очень ясно вижу перед собой фильм, который буду снимать. Но перед тем, как приступить к съемкам, я обязательно сажусь и смотрю 4 фильма: «Семь самураев», «Лоуренс Аравийский», «Эта прекрасная жизнь» и «В поисках» (вестерн Джона Форда. — Esquire). И никак иначе.
Представьте: 100 человек бегают вокруг, делают свою работу, пытаются потрясти своих партнеров, роняют вещи, делают ошибки, плачут над ними, теряют над собой контроль, запираются в гримерках, плюются кофе и сорят деньгами — а вы просто сидите, смеетесь и говорите себе, что кинобизнес — это великолепный, дурманящий карнавал. Потому что если вы принимаете его слишком близко к сердцу, он вас убьет.
Телевидение научило меня лишь одному: нет ничего более отвратительного, чем крупный план — от подбородка до лба.
Сейчас люди уже не хотят просто смотреть новости, они хотят быть там, в новостях. Сегодня любой из нас может сотворить крупную новостную бомбу, совершив мелкий, никчемный невротический поступок.
Некоторые люди очень наивны. Я вспоминаю женщин из Джорджии, у которых были контакты первой степени. Они рассказывали, что видели сияющий объект, пронесшийся прямо над их головами. На передней части объекта горели три яркие буквы: Н, Л, О.
В глаза меня никто не называл Дуче. Может, за глаза. Лужок, Кепка, Бульдозер – это было.
Глупо говорить о том, что я создал «лужковский стиль» в архитектуре. Я не имел морального права диктовать архитекторам, что им делать и как им решать вопросы стиля. Первая моя задача была – не допустить в центр города стекло и бетон.
Даже сейчас у меня постоянно возникают мысли о том, что в Москве надо многое менять. Но я интеллигентный человек, держу эти мысли при себе и не лезу к новому руководству города с советами.
Меня критикуют по поводу Царицыно. Но я люблю историю. Царицыно – полное воссоздание того, что хотела императрица Екатерина Великая, а я к ней отношусь с большим чувством.
Когда я был мэром, то за бюджетом следил, как говорится, больше, чем за собственной женой.
Я – москвич.
Очень четко помню начало войны, хоть был тогда пятилетним. Был приказ Сталина – всех детей из Москвы в срочном порядке эвакуировать, и нас отправили в Саратов, а из него – в Молотов. Перевозили нас на барже с нефтью, немцы бомбили все, что двигалось по Волге, мы видели, как бомбы попадают в пароходы, но провидение нас хранило, и мы добрались до Молотова без особых приключений. На барже был руль с огромной цепью, и нам очень нравилось становиться на нее. Рулевой не знал, что мы висим на цепи, он крутил руль, цепь качалась, и мы испытывали невероятное наслаждение.
Тюрьма тяжелее колонии. Перед глазами только четыре стены, слушать нечего и некого: одни и те же два-три соседа по полгода-году. Солнца нет, ветра нет, запах всегда один… Прогулка — и то «под крышей». Постепенно создается ощущение покинутости, что ты одинок, что тебя забыли. В общем, это такой понятный психологический прием, метод давления.
Новости я готов смотреть любые. Советский опыт позволяет выловить необходимые сведения даже из кучи дерьма.
Здесь, в тюрьме, поток информации, конечно, замедлен, но отставание — недели, иногда месяцы, не годы. Конечно, информации не хватает. Я могу получить любую, но с большой задержкой. А так — радио (одна программа), ТВ (одна программа), газеты (спустя три дня). Телевизор очень важен в тюрьме — это окно в мир. В лагере я его практически не смотрю: он один на 150 человек, чьи интересы понятны.
Лучше всего сказал Губерман: «Тюрьма, конечно, тьма и пропасть, но даже здесь, в земном аду, страх — неизменно лучший компас, ведущий в худшую беду». В общем, не верь и не бойся. Просить можно — чаще помогут, хотя иногда обманут.
Когда мне исполнилось сорок, я вдруг понял, что большинству моих поклонников исполнилось примерно столько же.
Когда-то меня просто назначили звездой.
Считается, что такие люди, как Слай (Сталлоне. — Esquire), Арнольд и я, не могут совершать ошибок. Но мы ошибаемся, а Голливуд нам все прощает.
Еще 10-15 лет назад всем нам приходилось качать мышцы, держать себя в форме и мучительно искать хорошие сценарии. Но сегодня тебе уже не нужно быть Мистером Бицепсом, чтобы стать героем боевика. Тебе даже не нужен хороший сценарий. Тебе просто нужен режиссер, умеющий работать с зеленым экраном и всем этим чертовым шулерством.
Мне кажется, что первым настоящим супергероем экрана был Чарли Чаплин.
Как же мне это надоело: три кувырка в воздухе, потом проламываешь кому-нибудь голову, а потом приземляешься на стол и говоришь: «Привет, я Жан-Клод Ван Дамм».
Я расскажу вам, что такое дешевое кино. Ты привык делать три, четыре, пять дублей, но тут тебе говорят: у тебя в запасе только два. Два дубля, и — плохо это или хорошо — идем дальше. Декорации, на фоне которых ты стоишь, изображают Америку, и ты пытаешься говорить, как американец, ведь ты, типа, в Майами, и все такое. Но вот в самый неподходящий момент мимо тебя проезжает «лада» — ну такая русская тачка из восточного блока.
Мое имя — не такая уж тяжелая ноша, как многим кажется.
Мать думает, что я лучший. А я никогда не перечу матери.
Попробовав наркотики впервые, ты быстро понимаешь: это то, с чем тебе скоро придется сражаться каждый день. Они вызывают эйфорию — такую, будто ты только что выиграл чемпионат. И вот ты уже думаешь: какая разница, что будет завтра, ведь сегодня я чемпион.
Наркотики заставили меня пропустить самое важное: взросление дочерей. И этого я себе не прощу никогда.
Мои законнорожденные дети — это Дальма и Джанина. Остальное — продукт моих денег и моих ошибок.
Для своих дочерей я кумир, и мне этого вполне достаточно.
Если женихи моих дочерей заставят их заплакать хотя бы пару раз, с каждым из них наверняка произойдет несчастный случай.
Когда дело доходит до того, чтобы отстаивать честь семьи, я становлюсь очень плохим человеком — таким же плохим, как бен Ладен.
Обо мне чего только не писали. Например, что я редко выхожу из дома и неохотно пускаюсь в разговоры. Но это неправда. Дайте мне повод — и я такого наговорю.
Я бунтую против всех политиков, вне зависимости от того, каким знаменем они прикрываются. Ведь ни один из них не остановил разрушительную волну новостроек. Я бунтую против бедняков, которые соглашаются заживо хоронить себя в этих бетонных коробках. Я бунтую против тех, для кого идти в ногу со временем — это значит уничтожать на своем пути все, что было создано до них. Ведь это примерно то же самое, что устроиться жить на шестом этаже, когда пять нижних отданы под снос.
Я уже давно смирился с тем, что в будущем все будет только хуже, но почему-то продолжаю возмущаться и критиковать. Наверное, для очистки совести.
Наверное, единственный способ научить политиков снова быть честными и мудрыми — это приставить к каждому из них по философу или поэту.
Чтобы быть справедливым, нужно для начала быть добрым. А быть добрым — это значит понимать, что все люди ошибаются.
С точки зрения жлоба, я почти урод. Я очень некрасивый человек, не заслуживающий никакого внимания. А если чуть повнимательнее к людям относиться, то моя внешность — можно сказать, почти интересная, актерская. Я могу сколь угодно себя уродовать.
В России надо быть или известным, или богатым, чтобы к тебе относились так, как в Европе относятся к любому.
Оригинальность не главное. Когда человек говорит «Я тебя люблю», это самая банальная и прекрасная фраза.
Есть очень много талантливых людей в искусстве, которые, долго находясь в профессии, становятся завистливыми, злыми, любят говорить про плохое, про неудачи других с наслаждением. Но это означает, что их основные ориентиры ошибочны: неверно получать удовольствие от неудач соперника. По идее, мужчина, правильно выбравший себе профессию, со временем должен становиться лучше — добрее, великодушнее и глубже.
Я среди актеров не прапорщик, я, скорее, в офицерском составе.
Страшно остаться одному — это все равно как потеряться в чужой стране: они все знают, куда идти, а ты не знаешь. У меня иногда такое ощущение, что я свой театр создал просто для того, чтобы мне не было одиноко.
У меня такая хорошая память, что я помню даже свой довоенный телефон: Г-69132. Я помню, что банка крабов в войну стоила 77 копеек. Приходишь в любой магазин — а там одни крабы; их не покупал никто. Что это и где это водится — никто ни фига не знал.
Я много с кем делал интервью — с Бельмондо, Клодом Лелюшем, Филиппом Нуаре, Альберто Сорди, но лишь когда я шел к Феллини, я шел и думал: «Иду к королю». Похожее чувство я испытал в 1968-м или в 1969-м, когда вез с «Мосфильма» Солженицына до его дома. Чувствовал, что у меня в машине что-то бесценное.
Только дураки думают над тем, как себя преподносить. Это, пожалуй, главное, чему я научился у Эйзенштейна.
Сегодняшнюю политическую ситуацию я сквозь себя абсолютно никак не пропускаю. Я не знаю, в какой стране живу, не знаю, какой у нас строй. Я не понимаю, условно говоря, за что сидит Ходорковский, а другой олигарх почему не сидит. Я понимаю одно: кроме русского языка, нас ничего больше не объединяет. Я сегодня живу не в стране, а на своей территории.
Астрид Линдгрен придумала историю о Малыше и Карлсоне, живущем на крыше, почти шестьдесят лет назад, и, наверное, среди нас нет ни одного человека, кто бы не читал эту сказку или хотя бы не смотрел мультфильм. «Лучший в мире» друг, строитель, поедатель тортов, плюшек и тефтелек, рисовальщик петухов и, конечно, самое очаровательное привидение с моторчиком для многих из нас останется одним из ярких впечатлений детства.
Тот самый деревенский Василий из одноименного документального фильма, который 
Я люблю всех, чьи мысли идут дальше ведерка с попкорном.
В пять лет я научился читать. Ничего более важного в моей жизни так и не произошло.
Кроме УК и ПДД в жизни мужчины есть еще куча всяких «можно», «нельзя», «всегда» и «никогда». Вот сотня отборных мужcких правил.
Я живой человек, я умею смеяться.
Сколько могу отжаться? Сейчас попробую… 70 раз.
Мне нравится все потертое и рваное.