В конце XIX века в Британии появился проект города-сада — новаторская урбанистическая форма, которая должна была оградить людей от промышленного ада и научить самоуправлению. В 1910–1920-е эту идею переняли в России, однако планы по ее воплощению в жизнь провалились: даже социалисты не захотели, чтобы локальные сообщества управляли своими городами. Федор Журавлев — о том, почему Россия отказалась от английской утопии.

План города-сада в северной части Барнаула. Архитектурный проект 1917 — 1918 годов. Из-за страшного пожара в мае 1917 года сгорела половина Барнаула. Это стало поводом для разработки плана по превращению города в утопический «город-сад». Сам город был бы в форме солнца, а бульвары — его лучами. В нем люди жили бы в собственных неповторимых домах, а фабрики вынесли в сельскую местность.

В конце XIX века английский философ-утопист Эбенизер Говард создал проект города-сада, который оказал огромное влияние на урбанистику будущего. Некоторые современные города созданы по идеям философа. Его проект должен был разрешить проблему огромных городов, не приспособленных для комфортной жизни, где к тому же недвижимость стоит миллионы миллионов. Города-сады под управлением самих жителей должны были стать зелеными и благоустроенными.

В России подобные поселения начали строить в 1910-е, а особо рьяно продолжили после революции, ведь идея Говарда во многом пересекалась с коммунистическими идеалами. Наиболее актуальным проект оказался для Сибири, которую, в отличие от европейской части России, еще предстояло серьезно застроить.

Однако начинаниям не суждено было сбыться: сами строители садов поняли проект лишь формально, из-за чего не случилось никакого самоуправления. Часто местные власти не давали денег, а потом пришел Сталин и зарубил все идеи о передовых городах, которые не вписывались в тоталитарную парадигму. Разбираемся, почему так получилось.

Что такое город-сад?

Для начала определимся, в чем была изначальная идея Говарда. К концу XIX века города стали слишком большими и, что хуже, стихийно переуплотненными. Философ предложил «разреженный» город, в котором жилье было тесно связано с природой и позволяло гармонично развиваться, не сходя с ума от паранойи промышленного ада.

Говард создал проект, который сочетал плюсы прежних типов поселений: свободу и доступ ко всем достижениям цивилизации — от города, близкое общение жителей и хорошую экологию — от деревни.

Города-сады были искусственно ограничены в размерах, однако не теряли развитую культуру и эффективную экономику. Население не превышало 30 тысяч человек, а строение имело однотипную кольцевую структуру. Города нового типа должны были окружить старые центры промышленности, страдающие от перенаселенности.

Итак, каков был план города-сада:

• Жилая часть города — круг в 1000 акров, поделенный на шесть секторов. В центре находится сад, окруженный общественными зданиями: торговый центр, библиотека, больница, театры, музеи.
• Второй круг — зеленый парк с застекленными оранжереями, спортивными площадками, торговыми и выставочными зонами
• Окружают город два пояса: первый похож на большой парк, в котором расположены школы, церкви и административные здания, второй — промышленная зона (фабрики, заводы, склады, рынки).
• Вокруг города расположена общественная земля, которую оберегают от застройки.

План города-сада по Эбенизеру Говарду. Источник

Поскольку город окружали промышленные объекты, то он был защищен от разрастания: если бы за границей второго пояса возникли новые дома, то они оказались бы отрезаны от основной части поселения. Для города-сада единственная возможность разрастись — создать свой город-спутник за границей промзоны. По мысли Говарда, вокруг больших городов со множеством производств должны были появиться десятки поселений нового типа.

В основе городов-садов лежала кооперативная форма собственности на землю. Она позволяла не только самим обустраивать дома, но и размещать на землях товарищества мелкие промышленные предприятия. Налоги с них шли в общий бюджет.

Условия аренды заводов кооператив определял сам в зависимости от нужд сообщества. Всё экономическое планирование и развитие находилось в руках жителей. Тот же принцип действовал в социальной или культурной сферах: горожане сами решали, в каком виде стоит развернуть досуг, развлечения, отдых, спорт, образование и проч.

Говардовский город-сад не был придатком местного производства, он был лишен обязательного промышленного ядра.

Предполагалось, что обитатели города-сада должны трудиться в ближайшем индустриальном центре, с которым поселение связывала транспортная система. Потребность поселения в продуктах обеспечивалась располагающимися вблизи сельскохозяйственными фермами.

Также проект Говарда предполагал создание жилья, которое было намного доступнее для бедных слоев, нежели в старых городах. Там земля уже находилась в чьей-то собственности и стоила спекулятивно дорого. Возведение новых поселений за чертой города снижало эту часть расходов. Чтобы избежать спекуляций с недвижимостью, уставы кооперативов специально оговаривали, что член товарищества не мог иметь в собственности больше одного дома.

До революции: поселки для промышленных компаний

В конце XIX — начале XX века крупные промышленные объединения Российской империи возводили поселки для рабочих. Хотя российские архитекторы еще ничего не знали об идеях Говарда, в проектах рабочих поселков они угадали некоторые черты инновационной идеи. Они применяли индивидуальный тип дома с садами и надворными постройками, делили жилую зону на усадьбы, а за ее чертой располагали промышленные объекты.

В осознанном виде идеи Эбенизера Говарда дошли до России уже в бурные 1910-е, когда вся социальная жизнь кишела новаторскими концепциями. Города-сады постоянно обсуждают в архитектурной периодике, в Петербурге в 1913 году возникает «Русское общество городов-садов», а Россия вступает в международную ассоциацию, пропагандирующую идеи Говарда.

Идея распространилась по всей империи: проекты первых городов-садов разрабатываются под Ригой, Москвой, Варшавой. В 1913 году три поселения возникают под Петербургом — за Нарвской заставой, в Сосновке за Лесным и близ Полюстровского и Выборгского проспектов. В этом же году город-сад строят на Ходынке в Москве.

Инженер Глазырин разрабатывает всероссийскую систему поселений-садов близ столиц, крупных городов, узловых транспортных пунктов на железных дорогах, реках и морях. Он предлагал проекты поселений более низкого уровня: предместья-сады около городов или крупных станций и кварталы-сады — на станциях со средним и малым движением. Однако на все, даже самые мелкие поселения, предполагался один и тот же набор производственных и общественных зданий: школы, больницы, библиотеки, рынки и проч.

Еще одним видом городов-садов в России являлись дачно-курортные поселки. В 1916–1917 годах появляется ряд проектов курортных городов, которые проектировались как единое композиционное целое: Лиран на черноморском побережье Кавказа, Ласпи и Комперия-Сарыч в Крыму.

Особенно идея распространилась в Сибири, которая не была застроена так же, как европейская часть страны. Отделения Русского общества городов-садов возникают в нынешнем Алтайском крае — в Барнауле и Бийске. В 1916 году Министерство путей сообщения решает построить пять садов для служащих железных дорог, развивавшихся в регионе.

В том же году инженер Андрей Крячков по заданию управления местной железной дороги сделал проект города-сада в Кузнецке (позже вошел в состав Новокузнецка). Инновационный участок в форме трапеции разбивался на ряд секторов системой широких радиальных и кольцевых улиц. Композиционным центром города-сада служила вокзальная площадь, по главной оси которой размещались наиболее значительные постройки: вокзал, здание управление железной дороги и церковь. Основная планировочная ось замыкалась пейзажным парком. Точнее, замыкалась на бумаге, но об этом ниже.

В 1916–1918 годах разрабатывался проект нового металлургического завода в Кузбассе по инициативе Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества. Местом его постройки была избрана территория на левом берегу реки Кондомы — у станции Туштулеп, неподалеку от Кузнецка. При заводе проектировался поселок для рабочих всё с той же радиальной планировкой главных улиц.

Российские архитекторы достаточно точно копировали схему Говарда, располагая в центре города зеленую зону, от которой лучами отходило шесть улиц. Повторили и идею с поясом общественных зданий вокруг центра сада — там должны были расположиться, например, народный дом, техническое и ремесленное училища, здание правления завода и особняки директора и двух его помощников.

Однако уже здесь была заметна ключевая причина, почему в дальнейшем проект городов-садов ни к чему не привел, — поселок строился для обслуживания завода, а не для самостоятельного функционирования. Говард же настаивал, что города-сады не должны пересекаться с крупным промышленным производством.

Частично пытались реализовать проект в Барнауле. Ему «помог» катастрофический пожар в 1917 году, который не пережили 53 квартала наиболее благоустроенной застройки. По задумке архитектора Ивана Носовича, город-сад на 9 гектаров должен был расположиться в северной части Барнаула.

План города-сада в Барнауле, архитектор И. Носович. Источник

Жителям позволялось в черте города-сада застраивать участки до 200 квадратных саженей, причем большая их часть должна была использоваться под огород или цветник. Дома предполагались не выше 2 этажей, каждый дом — для одной семьи. Однако у городских властей не нашлось денег на строительство. В современном Барнауле можно увидеть наследие этого плана в виде площади Октября, от которой радиально расходятся несколько бульваров.

После революции: буржуазный проект и коммунистический быт

После Октябрьской революции английская идея не была забыта — напротив, она продолжила развиваться с поправкой на социалистические идеалы. Осенью 1918 года Всероссийский профсоюз железнодорожников разработал программу возведения поселков-садов, в которой попытался сделать говардовский проект более соответствующим принципам коммунистического быта.

Каждому жителю города-сада запрещалось иметь частную собственность, а все земли и дома находились в общем пользовании. Управление поселками-садами возлагается на коллегию, избираемую всеобщим голосованием, а споры должны были разрешать конфликтные комиссии.

Города-сады строили на государственные деньги, однако проект их использования даже предполагал развитие кооперации среди жителей. Земля для поселений бралась у государства в долгосрочную аренду кооперативным товариществом, в которое после уплаты взносов вступали все жители города-сада. Часть нужных денег государство предоставляло безвозмездно, а часть — на льготных условиях.

По мере застройки и эксплуатации поселка товарищество самостоятельно вело хозяйственную и коммерческую деятельность. Полученный доход направлялся на благоустройство города, обслуживание производства и возврат госкредитов. Когда кооператив закрывал долги, то его члены могли выкупить недвижимость и превратиться из арендаторов в собственников жилья и пользователей землей.

Города-сады при советской власти возводятся возле Москвы, Смоленска, Перми, Подольска и многих других городов. Часто вместо городов возводят небольшие поселки-сады — не на 32 тысячи человек, а только на 2-3.

Правда, жесточайшая экономия денег приводила к использованию дешевых материалов и строительству помимо деревянных домов также термолитовых или щитовых. Из-за низкой квалификации строителей нарушалась технология строительства.

В результате здания поселка-сада «Сокол» частично сгнили в 1927 году — через четыре года после строительства. Их поразил грибок.

Сибирь по-прежнему оставалась одним из важнейших направлений развития. Одним из первых городов-садов в регионе, созданных за годы советской власти, стал Щегловск. Его проект появился на свет в итоге открытого конкурса, проведенного в 1921 году среди профессоров Томского технологического института. В проекте архитектора Парамонова планировочная структура задумывалась так, чтобы каждая часть города была окружена парками и дополнялась зелеными насаждениями. На краях города располагались школы, детские сады и другие районные общественные здания.

В 1920 году на первом в Омске субботнике работники затона заложили рабочий поселок-сад южнее загородной рощи. В то же время архитектор Вернер составил проекты по устройству общественных парков и городов-садов на периферии Омска, а архитектор Линецкий создал проект перепланировки Омска в соответствии с идеями Говарда. Старая часть города на правом берегу Оми в то время имела традиционную для крепости радиально-кольцевую планировку, что совпадало с планировочной схемой города-сада.

Также в 1924 году по проекту инженера Назаретова начали строить город-сад Ленинск-Омский в форме «пятиконечной звезды как эмблемы Республики Советов» — позже эта территория стала административным районом Омска. Ни один из проектов не был полностью реализован.

Созданный в 1921 году инженером Крячковы план колонии рабочих Киселевского рудника скрестил круговую структуру города-сада с классическим горизонтально-вертикальным планированием. Обычная сетка улиц с перпендикулярным пересечением дополнялась диагональными направлениями, пересекавшимися в центре поселка. Центральные кварталы обрамлялись бульварным кольцом.

Схожие принципы были использованы в проекте Новониколаевска (нынешнего Новосибирска), где в дополнение к классическим улицам планировалась система из восьми радиальных улиц. Несмотря на форму города, кольцевую магистраль и зеленый пояс, автор проекта Иван Загривко перенес принципы Говарда на куда большую площадь, которая имела и возможность расшириться. Каждый район города имел собственный центр, фокусировавший радиальные магистрали. Также генплан города внедрял промышленные объекты в жилую территорию и не предполагал окружную железную дорогу.

Схема перепланировки Новониколаевска-Новосибирска, 1925 г. Источник

Почему проект провалился?

К сожалению, идея городов-садов в России оказалась мертворожденной. Ее часто не поддерживали финансово местные власти и отверг пришедший к власти Сталин, которому была неприятна идея решения стратегических проблем на местах. После него про города-сады забыли надолго, но при этом еще в начале 1920-х власти завернули курс на преобразования по Говарду, нацеленные на создание самоуправления. Вместо этого власти решили создавать суррогатные поселения, обслуживающие производство.

Власти сибирских городов действительно не горели желанием выделять деньги на сомнительные проекты. Как уже упоминалось, проект не взлетел в Барнауле именно из-за того, что городская дума не помогла идее архитектора Ивана Носовича. Однако это был не единственный случай — проекты в Омске провалились из-за недостатка средств. Также не помогли хаотичная застройка, а позже — возникновение всё новых и новых производств в черте города.

Город-сад при станции Кузнецк не получил полного развития. В нем не были сооружены монументальные здания: вокзал, церковь, управление дороги. В годы первой пятилетки со строительством соцгорода при металлургическом комбинате он превратился в периферийный городской район Новокузнецка.

Конечно, Гражданская война стала причиной жилищного кризиса, из-за которого многие планы по строительству свернули не туда. Вместо города-сада вокруг Кузнецка возник район стихийного самостроя.

Сначала там жило около 1000 человек, однако поселение быстро начало разрастаться — только строили здесь не аккуратные домики с палисадниками из мечты Говарда.

Город-сад быстро превратился в палаточный лагерь, а по сути в Мурино гетто. Роскошным жильем считались землянки, где можно было топить печи. Не всем даже доставались нары из обструганных досок. Рабочим не хватало машин, паровозов и вагонов; экскаваторов не было вообще. Землекопы и плотники работали в основном вручную.

Попытки построить города-сады прекратились после прихода к власти Сталина. Идея кооперации не укладывалась в тоталитарные принципы, которые были любы новому вождю. Да и уклон в жесткую и быструю индустриализацию экономики требовал развивать не пространства для комфортной жизни и личностного развития, а заводы, заводы и еще заводы.

Города-сады стали считать проявлением левацких уклонов, троцкизма и прочих идеологически вредных вещей, поэтому про них забыли. Однако Сталин зря боялся атаки враждебных идей — задолго до него, еще в «реформационное» начало 1920-х советские власти поставили крест на создании самоуправляющихся поселений. Поэтому в новых советских городах точно воспроизводились формальные принципы организации говардовской утопии, но идейное содержание оказалось перевернуто с ног на голову.

Проблема, впрочем, возникла еще в дореволюционной России. Архитекторы удачно копировали устройство городов-садов, однако развитие поселений при приисках и предприятиях добывающей промышленности определялось не сообществом жильцов, а городской управой. Она определяла тип застройки, рекомендовала подрядчиков и назначала поставщиков строительных материалов. Города-сады возводились без образования жилищного товарищества. Поселения же при предприятиях использовали эти принципы, чтобы управлять пролетариями и прикреплять их к месту работы.

Также был нарушен принцип индивидуальной малоэтажной застройки. Крупные компании, которые строили поселения для своих рабочих, размещали в том числе многоэтажные многоквартирные дома, предназначенные для сдачи в аренду. Это вызывало спекуляцию земельными участками и рост цен на жилье. В итоге малоимущие горожане, которым и должны были помогать города-сады, оставались без домов.

А еще городские управы отказывались устанавливать максимальный размер квартплаты, поэтому, например, в городе-саде на Ходынке квартиры начали стоить столько же, сколько в остальной Москве.

В первые годы советской власти архитекторы работали с концепцией Говарда, надеясь практически воплотить не только планировочные принципы, но и социальное содержание: общественную собственность на землю, коллективные формы управления процессами градоустройства и эксплуатации поселений, а также быта. Но ситуация изменилась в 1922 году на учредительном заседании Общества городов-садов.

Сторонники теории Говарда выхватили обвинения в подражании «буржуазному индивидуализму» — как так, одна семья хочет целое жилище. Города-сады подвергли резкой критике, постановив, что подражание английской теории несовместимо с советскими идеалами.

Говард учил, что города-сады не должны иметь на своей территории промышленного ядра, которое будет управлять всем вокруг. Напротив, сообщество жителей должно само определять экономическое развитие региона. Но суровая реальность СССР решила по-другому.

Соцпоселки возводились исключительно для обслуживания производства, которое и устанавливало требования к формированию городского пространства. Актуальным становилось лишь то, что позволяло обеспечить нормальное функционирование нового трудового дня.

МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНО

Кухонная революция: как дизайнеры-феминистки создали рациональное жилье

Город-сад не развивался сам, а эксплуатировался под задачи промышленного предприятия, вокруг которого было создано поселение. Органы власти определяли не только мощность предприятия и количество рабочих рук, но и сколько должно быть мест в столовых и кинотеатрах, койко-мест в больницах, школьных парт, кроватей в яслях. Соответственно этому решался и вопрос с бюджетом поселения. Из-за такого отношения к промышленности советские рабочие поселки позиционировались не как дополнение к старым городам, а как их замена.

Таковы были планы касательно Новосибирска в генплане 1925 года. Там еще в 1921 году пытались создать город-сад на территории, примыкающей к черте города, однако чиновники проект не одобрили. В те годы город испытывал мощный жилищный кризис, из-за которого отдел коммунального хозяйства вынужден был сдавать в аренду земельные участки в центре под застройку одноквартирными деревянными домами.

Отсутствие дешевых трамваев и автобусов и слабое благоустройство окраинных кварталов только повышали ценность центра Новосибирска, из-за чего спекулянты еще сильнее засоряли его мелкими дешевыми постройками. Похожие проблемы в 1920-е были характерны и для других сибирских городов, например Омска и Барнаула.

Сейчас крупнейший город Сибири расположен на двух берегах Оби, а в 1925 году левобережье только собирались застроить. Там планировали возвести несколько городов-садов, каждый из которых обслуживал бы конкретное предприятие. В шести километрах от города планировали построить еще одно поселение — по классической схеме, но только для сотрудников авиационного завода имени Чкалова. Идея подвисла до начала 1930-х, когда наконец составили проект полноценного социалистического города — его хотели привязать к заводу «Сибсельмаш». Строительство сада остановили после начала сталинской закрутки гаек.

План города-сада возле «Сибсельмаша». Были созданы только парк имени Кирова, сквер у монумента Славы и два жилых переулка. Источник

В результате идея города-сада окончательно проиграла госпланированию и была надолго забыта. В 1930–1970-е города-сады упоминались только в критических статьях как отрицательный пример нежизнеспособной градостроительной практики, свойственной порочному Западу.

Сам термин был реабилитирован ближе к 1960-м, однако его смысл оказался оторван от первоначального содержания. Выражение «город-сад» превратилось в штамп советской прессы. Газеты призывали превратить какой-нибудь советский город в «город-сад», что означало лишь «Ну сейчас насажаем вам растений красиво, всё цвести будет».

Часто в заголовках использовали строку Маяковского «Здесь будет город-сад», посвященную строительству реального города-сада в Кузнецке. О южных городах вроде Ашхабада писали как о городах-садах. При этом в прессе критиковали британские города Летчуэрт и Уэлин-Гарден-Сити, построенные по проектам Эбенизера Говарда.

Источник

В XIX-XX столетиях произошел всплеск индустриализации и урбанизации, что изменило и представление о городе – схема наподобие той, что предлагал Гипподам, с 10000 жителей, разделенных на классы, больше не могла быть актуальной. Вместо этого градостроители пытались решить проблему сохранения баланса с природой и достижения максимальной функциональности.

Город-сад: побег из трущоб

К концу XIX века перенаселение и связанные с ним шум, грязь и бедность стали главной проблемой больших городов. Для ее решения Эбенизер Говард предложил концепцию «города-сада» или города без трущоб. В нем преимущества городской жизни – развитая инфраструктура, наличие рабочих мест, высокие зарплаты, культурная среда – должны были сочетаться со свойственной деревне низкой стоимостью жилья и возможностью жить среди нетронутой природы.

Говард предполагал, что города-сады привлекут теснящихся в мегаполисах людей, которые смогут создать самодостаточные и самоокупающиеся сообщества. При этом начальный капитал для реализации проекта должны обеспечить инвесторы, которые затем получают дивиденды в размере 5 % от городской прибыли.

Эбенизер Говард составил подробную схему своего идеального города. Его центром служит сад, из которого радиально расходятся шесть бульваров. Вокруг сада расположены общественные заведения: библиотека, театр, музей, административные здания. Их окружает просторный центральный парк, в свою очередь заключенный в кольцо магазинов и зимних садов.

Широкие улицы-авеню опоясывают центр концентрическими окружностями, одна из них – гранд-авеню, где находятся школы и церкви. На край города вынесены промышленные предприятия, их огибает железная дорога, за которой начинается «зеленый пояс» сельскохозяйственных угодий. Все улицы засажены деревьями, а дома окружены просторными участками.

Такая планировка города должна обеспечить его жителей всем необходимым и в то же время не позволять ему разрастаться. В книге «Города-сады будущего» Говард изобразил агломерацию из шести небольших городов, рассчитанных на 32 000 человек, окружающих более крупный город с 58-тысячным населением.

В 1903 году основанное Говардом акционерное общество приобрело участок в окрестностях Лондона, на котором началось строительство первого города-сада Летчуэрта.

Архитекторы Реймонд Анвин и Барри Паркер составили план, соответствовавший изложенным в книге общим принципам, но все же далекий от симметричной схемы Говарда – многие детали пришлось изменить из-за особенностей местности. Особые усилия прилагались для сохранения «деревенской» природы: при строительстве города было срублено только одно дерево.
Компания дважды устраивала выставку дешевых домов, соблазняя потенциальных покупателей низкими ценами и чистым воздухом, однако первыми жителями Летчуэрта были в основном энтузиасты-предприниматели, рабочим же переезд в город-сад был не по карману.

Вскоре в городе была построена железнодорожная станция, появились первые фабрики, занимавшиеся книгопечатанием и изготовлением корсетов. Спустя десятилетие, несмотря на первоначальные финансовые затруднения и преобладавшее в обществе скептическое отношение к проекту города-сада, Летчуэрт начал приносить доход.

Одним из скептиков был сам Эбенизер Говард, назвавший свое детище «грубой и неумелой попыткой школьника». В 1919 году, заручившись поддержкой состоятельных друзей, он основал второй город-сад – Уэлин, план которого разработал молодой архитектор Луи де Суассон. Город строился вокруг железной дороги, и до того как в нем появилась собственная промышленность, большинство горожан уезжали на работу в Лондон. Несколько лет рабочим приходилось жить в армейских бараках, пока правительство не выделило деньги на строительство домов для них. И все же город развивался: к 1931 году его население достигло 8500 человек.

Благодаря успеху Летчуэрта и Уэлина идеи Говарда приобрели популярность во всем мире. Принципы «города-сада» использовали при проектировании десятков городов, в том числе Тель-Авива, Канберры, Зеленограда. В Великобритании они оказались в центре внимания после принятия в 1946 году «Закона о новых городах», направленного на послевоенное восстановление страны.

Однако не все такие проекты оказались успешными: зачастую их не удавалось сделать экономически самодостаточными, и они превращались в «спальные пригороды», жители которых проводили большую часть времени в мегаполисах. Со временем новые города старели, сталкиваясь с трудностями при расширении и модернизации. Тем не менее, немало активистов и сегодня воспринимают книгу Эбенизера Говарда как руководство к действию.

Индустриальные утопии XX века

Еще одной попыткой рассредоточить сверхуплотненные индустриальные города была концепция «линейного города». Ее автор Артуро Сориа-и-Мата использовал этот принцип при строительстве одного из районов Мадрида в конце XIX века, но особенную популярность она обрела в СССР в период индустриализации.

Советские архитекторы представляли линейный город в виде параллельных полос промышленных и жилых зданий, разделенных зеленой зоной. Вдоль них проходят железная дорога и автомагистраль. Такая застройка легко удлиняется, прорезая узкой линией окружающие леса и поля; жители быстро добираются на работу или за город, а для поездок используют продольные транспортные артерии.

Впрочем, на практике быстро обнаружились недостатки линейной планировки: растянутые коммуникации и рассредоточенная инфраструктура создавали много неудобств, а для больниц, университетов и других учреждений, занимающих большие площади, в линейном городе просто не находилось места.

Согласно плану немецкого архитектора Эрнста Мая линейным городом должен был стать Магнитогорск – первый в мире полностью спланированный город, как утверждала советская пропаганда. Однако из-за особенностей рельефа и требований промышленного комплекса проект Мая не удалось воплотить. От исходного замысла остался только фрагмент – так называемый Соцгород.

Линейную планировку использовал и Ле Корбюзье в своих проектах «лучезарного города». Он представлял себе город в форме человеческого тела, вдоль которого располагаются вытянутые многоэтажные корпуса, окруженные просторными зелеными зонами. Жилые дома Ле Корбюзье предлагал сделать «вертикальными деревнями», связанными с деловыми и промышленными районами наземным и подземным транспортом. Стиль, в котором были спроектированы эти модульные многоэтажки с типовыми квартирами, назвали «брутализмом» – от французского «béton brut» (неотделанный бетон).

Идеи Ле Корбюзье удалось воплотить после II Мировой войны: он проектировал жилой район в Марселе и монастырь Сент-Мари-де-ла-Туретт, участвовал в строительстве нового города Чандигарха в Индии и штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. Элементы концепции «лучезарного города» использовали Уоллес Харрисон при проектировании комплекса Эмпайр-Стейт-Плаза в Олбани, штат Нью-Йорк, а также Оскар Нимейер и Лусио Коста, авторы плана Бразилиа.

Сегодня же урбанисты считают эти проекты неудачными: монументальные здания, на порядки превышающие «человеческий масштаб», разрушают связи людей друг с другом и с окружающим пространством, что приводит к многочисленным неудобствам и социальным проблемам. Одной из самых провальных попыток реализации принципов Ле Корбюзье можно назвать печально известный комплекс Пруитт-Игоу в Сент-Луисе, снесенный спустя всего 18 лет после постройки.
Движение нового урбанизма, развиваясь, перенимает идеи градостроителей прошлого, наиболее удачно показавшие себя на практике. Однако урбанисты утверждают: как бы привлекательно ни выглядел утопический проект на бумаге, окончательное решение о том, каким будет облик города, должны принимать его жители.

Источник