война

«Восьмое сентября 1941 года – самая скорбная дата в истории, день начала фашистской блокады Ленинграда. В этот день 70 лет назад вокруг города замкнулось вражеское кольцо, в котором ленинградцам суждено было провести 900 страшных дней и ночей».

Гитлеровское командование планировало полностью стереть Ленинград с лица земли, уничтожить его жителей. «Но дьявольским замыслам врага не суждено было сбыться. Благодаря беспримерному мужеству и героизму наших воинов, ополченцев, их вере в Победу враг был остановлен»

Исторические фото под катом.

Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Юлия Друнина, 1943

Об этом очень важно сейчас говорить, чтоб появилось понимание.

1996 год. Чечня.
Они сражались против разчленения Руси!
Вот эти простые с виду парни рвали глотки врагам, несмотря на диверсии ельцинской банды. Они принимали бой даже когда их было меньше! За голову "Гюрзы" Басаев обещал огромные бабки.

далее...

Вопрос не в том, готов ли ты к началу войны, а в том, готов ли ты в ней победить

22 июня – день безусловной трагедии. Открыто оспорить трагичность этого дня не смеет никто. Хотя есть те, кто хотел бы этот день превратить в день обвинения. И не потому, что они хотели бы определить виновных, а потому, что слишком не любят как страну, которую должны были бы считать своей родиной, так и тот строй, который существовал в ней во времена Великой Отечественной войны.

В их вопросах о том, почему эта война началась с поражений – не боль за погибших и не возмущение национального достоинства. В них — отчаяние несбывшейся надежды и досады на то, что первые поражения страны и строя в итоге обернулись его колоссальной Победой. Что этот день стал не днем начала крушения СССР, а днем начала Великого Подвига и восхождения к вершинам могущества, которых никогда ранее не достигала Россия.

Знаете, к Дню Победы у меня особое отношение. В детстве и ранней юности я не понимала его, как не понимает ребенок, выросший в мирное време под колпаком неусыпной опеки родителей. Вернее так, я понимала, но умом. А сердце молчало. И лишь когда по Красной Площади, чеканя шаг,шли подтянутые солдаты, ползла военная техника и ветераны в орденах украдкой утирали слезы что-то такое шевелилось в душе, гордость, радость, надежда. Не знаю даже.

Чувства пришли потом, много позже. Был Афган. Была Чечня. Были вчерашние мальчишки, которые возвращались оттуда стариками. В их глазах была боль. Вечная боль памяти, которая не покинет их до конца дней. Были судорожные, захлебывающиеся воспоминания, которые они отдавали той, что умела слушать. Всегда умела. Отдавали и уходили, обретая надежду, что это было не напрасно.Чужая боль становится твоей, чужая душа открывает тебе свою память, а ты должна дать что-то взамен. Не забвение, но хотя бы веру.

А ветераны не рассказывают. Молчат и хранят свою память. Молодые успешные щенки презрительно зовут их старперами, старушенциями и старыми ворчливыми козлами. Молодые успешные щенки озабочены тем как вкусно пожрать, хорошо потрахаться и позвездеть о последней модели Бентли. Молодые щенки забыли, кому они обязаны всем этим. Забыли свое прошлое.

Судя по поступающим сообщениям РСН и France Press, а также c новостных каналов  ливийского телевидения, сегодня ночью и утром произошло следующее. Проживающие на временно оккупированных «повстанцами» территориях подняли контрмятеж против самих же «мятежников». В Бенгази, Аль-Байда и Дерна на востоке Ливии начались демонстрации. Народные волнения приобрели действительно массовый характер. Последней каплей судя по всему, явился визит в Бенгази Маккейна. В результате произошедшего главарь мятежников Мустафа Абдель Джалиль был убит.

Люди вышли на улицы, откликнувшись на призыв Каддафи – «Жить, жить!». Мятежники открыли по ним огонь и многих убили, сейчас люди призывают армию Ливии, ранее отведённую Каддафи, немедленно вмешаться. Видимо, следует немного пояснить, с какой целью Полковник отвёл от «мятежного» города свои части.

Вчера Рейтер передал, что правительственные войска отходят от Мисураты. При этом приводились слова Министра иностранных дел Ливии Халеда Каима:

«...теперь мятежники будут иметь дело с племенами, расположенными вокруг Мисураты, а не ливийской армией...

8 мая 2007 года премьер-министр А.Ансип, министр обороны (в ближайшей перспективе – образования) Я.Аавиксоо и министр по делам народонаселения У.Пало сочли необходимым возложить венки на Маарьямяги, в Клоога и на Воинском кладбище. Речей в тот день перед Бронзовым солдатом никто не произносил, но дань памяти все-таки была отдана. Выходит, что глава правительства и два министра почтили память оккупантов? Или это была вынужденная и единовременная мера, чтобы успокоить взволнованную общественность?

Возможно, инициаторы установки таблички хотели забыть факт посещения Воинского кладбища высшим руководством страны как страшный сон? Помнится, спустя год, представители кабинета, отвечая на вопрос, почему их не было у Бронзового солдата, ответили, что-то типа того, что «63-я годовщина – не круглая дата». То есть, никто не взял на себя смелость высказаться более однозначно (например, «а что нам делать возле памятника оккупантам?»).

Последнюю неделю мир живет в предвкушении очередной бури в пустыне. Иными словами, новой войны Соединенных Штатов. На этот раз с подконтрольной Муамару Каддафи частью Ливии.

Но лидер Джамахирии отчего-то только смеется в ответ. Видимо, он уверен в том, что Вашингтон просто не рискнет открыть третий фронт.

На деле ситуация у берегов Ливии очень напоминает развитие событий перед вторжением американских войск в Ирак. Тогда в Персидский залив были стянуты огромные по качеству и количеству боевые силы США и Великобритании. И Багдад пал спустя несколько суток. Судьба иракского диктатора Саддама Хусейна (повешенного в тюрьме), без сомнения, хорошо известна Муамару Каддафи.

Последние несколько дней в район Средиземного моря, откуда до Триполи ракетой подать, плывут авианосцы, эсминцы, крейсеры с тысячами пехотинцев на борту. Но вот на вопрос, что они будут делать у ливийских берегов, сейчас ответственно ответить не может никто. Нет сомнений, что даже президент США Барак Обама пока не знает, какой дальше отдавать приказ.