Лизе и Насте по двадцать пять лет — они смотрят мультики, играют в куклы, собирают конструкторы, поют про «голубой вагон», гуляют с другими «детьми» в цветастых казенных халатах по внутреннему дворику. Лиза бежит навстречу каждому, прижимает бритые головы к груди, оставляет отметины губ на щеках. Медсестра воет сиреной: «Нельзя так делать!» Лиза дрожащей капелькой утекает вглубь двора, замирает. Настя врастает в лавочку, нащупывает свежий разлом кожи под рукавом — в ужасе расчесала, когда «сирена» завыла в прошлый раз. Ногти острой теркой скребут по свежей корочке.
Насте и Лизе по тридцать пять — они смотрят мультики, поют про вагон, дерутся за конструкторы. Те, кто помладше, напирают, выдирают сокровища более сильными руками. Лиза таскает Насте конфеты с праздничных столов — Настя не ходит на интернатовские сборища, никуда не ходит, сворачивается в клубок, вцепившись в колени, и качается. Под линялым халатом мокнут непроходящие болячки. Лиза больше никого не обнимает как раньше — только редких волонтеров, которые стоят столбом в ее руках.
Насте и Лизе по пятьдесят — они смотрят мультики, тихонько подстанывают «Голубому вагону» беззубыми ртами. О том, что будет с ними в шестьдесят пять, никто уже не узнает. Даже они сами.
Рекомендуется к просмотру: